Цель перегруппировки — нанесение удара с севера на юг с территории бывшей Литвы в направлении Полоцк — Витебск — Орша. Второй сходящийся удар планируется нанести 2-й и 3-й Танковыми группами Гудериана и Гота из района южнее Минска в направлении Бобруйск — Могилёв — Орша. Таким образом, сконцентрировав значительные бронетанковые силы на двух узких участках прорыва, германское командование планирует совершить глубокий охват нашей группировки в районе Минска, зажать в кольце окружения наши войска, обороняющие Главный стратегический рубеж, не взламывая его на всём протяжении.
К сожалению, Генеральный штаб вынужден констатировать, что возможности продолжения обороны Главного стратегического рубежа фактически исчерпаны почти на всём его протяжении от Минска до Могилёва-Подольского. Большинство бетонных укреплений разрушено, а остальные серьёзно повреждены непрерывными обстрелами и бомбёжками. И прорвать его на любом участке, где будут сконцентрированы значительные силы, немецким войскам уже не представляется нерешаемой задачей. Поэтому Генеральный Штаб выступает с рекомендацией начать отвод войск с Главного стратегического рубежа обороны вначале в Белоруссии к рубежу по реке Березина, а потом на Украине на рубеж Житомир — Бердичев Винница — Тульчин — Ямполь. В противном случае, самое позднее, к концу сентября, нашим войскам придётся отступать на те же самые рубежи, но непрерывно пытаясь затыкать прорывы немецких войск.
— Так для чего же мы тогда столько людей положили, ликвидируя прорвавшихся к Житомиру немцев, если вы теперь предлагаете добровольно отдать германцам ту же территорию? — вскочив, выкрикнул побагровевший Будённый. — И даже бо́льшую!
Глава 49
Этот визит в Москву Александр Григорьевич запомнил на всю оставшуюся жизнь. Российский коллега, конечно, предупредил его, что им обоим, возможно, придётся «исчезнуть» от прессы и даже сотрудников личной охраны на сутки или чуть больше. Но такого президент даже не предполагал.
— Как вы смотрите на небольшое путешествие во времени? — задал неожиданный вопрос хозяин кремлёвского кабинета, когда протокольные приветствия были завершены.
Рослый начавший лысеть усатый мужчина с глазами чуть навыкате воспринял это как приглашение обсудить предысторию какого-то спорного вопроса.
— А давайте попутешествуем!
На удивление, визави сделал жест рукой, приглашая гостя на выход, и провёл не к своему лимузину, а к совсем неприметному (по московским меркам) даже не «Мерседесу», а «Ауди». Поездка в сопровождении всего-то одной машины охраны длилась буквально пять минут и закончилась на крошечной улочке в районе самого начала Маросейки.
— Всё готово? — спросил коллега кого-то из встретивших их в скромном двухэтажном особнячке. — Тогда ведите.
Их и четверых охранников проводили в комнатку без окон, и сопровождающий скороговоркой приказал им встать внутри обозначенного на полу прямоугольника. Не успел Александр Григорьевич опомниться, как в комнате буквально на долю секунды мигнул свет, и… интерьер помещения немного изменился: иные светильники, чуть другой колер панелей на стенах, немного не та дверь, сквозь которую они входили.
Дверь распахнулась, и в неё вошёл старомодно одетый человек с военной выправкой. В общем-то, и костюм на нём вполне подходящий для такого момента, но Александр Григорьевич, в силу занимаемой должности «набивший глаз», моментально уловил, что вошедший «косит под старину», нарядившись в одежду, фасон которой более характерен для 1930-40-х.
— Товарищ президент Российской Федерации, товарищ президент Республики Беларусь, с прибытием в Москву 31 августа 1941 года. Машины для поездки в Кремль ожидают.
— Ну, вы и шутник, Владимир Владимирович! — громогласно расхохотался Лукашенко. — Назад в Кремль тоже повезёте на каком-нибудь Зис-110 из сталинского гаража?
— Вряд ли, — хитро ухмыльнулся Путин. — Насколько я помню, Зис-110 начали выпускаться только в 1945 году, а сейчас тут ездят на Зис-101. Пойдёмте, всё-таки нехорошо заставлять ждать главу Советского Государства.
Лукашенко продолжал посмеиваться, шагая за невысоким, всего-то 170 сантиметров, коллегой. Ну, захотелось тому разыграть гостя. Хотя раньше за Владимиром Владимировичем подобного не замечалось. Посмеивался, пока, пропустив охрану вперёд, не вышли на улицу, где у крыльца действительно, сверкая чёрным лаком и хромом, стояли два старинных автомобиля, окружённые офицерами в форме НКВД. Ещё с петлицами!
Выслушав краткий рапорт старшего майора госбезопасности (насколько помнил белорусский президент, это соответствовало званию армейского генерал-майора), Владимир Владимирович кивнул и полез внутрь лимузина. И только тут Александр Григорьевич обратил внимание на то, как изменилась сама улочка, где они находятся. Нет, такое невозможно проделать ни за пару минут, пока они были в здании, на котором сейчас висела табличка с названием «Лаборатория опытных пневматических почтовых технологий», ни за пару дней, ни даже за пару месяцев.
С трудом втиснувшись на заднее сиденье, рослый Лукашенко принялся отчаянно крутить головой по окошкам тронувшейся машины.
— Не понимаю, — растерянно объявил он уже через несколько секунд, когда машина вырулила на Старую площадь. — Неужели про 1941 год — это серьёзно?
— Абсолютно, Александр Григорьевич. И про Сталина, который ждёт нас с вами, тоже. Только не в Кремле, а на своей Ближней даче. Да вы смотрите, смотрите в окошко, мы ведь с вами едем там, где вам доводилось проезжать раньше.
Это теперь Москва шагнула до окраины Подольска, а в 1941 нынешний Парк Победы, возле которого находится сталинская дача, в черту города не входил.
Когда Лукашенко убедился в том, что розыгрыш коллеги заключается лишь в том, что он не предупредил главу белорусского государства о том, куда именно он пригласил «путешествовать» гостя, Владимир Владимирович кратко поведал некоторые подробности. И об отсутствии влияния изменений прошлого на их настоящее, и о краткой предыстории своих контактов со Сталиным, и о том, какую помощь оказывает Российская Федерация воюющему с гитлеровской Германией Советскому Союзу.
— Вот нам с товарищем Сталиным и пришла в голову мысль окончательно выяснить, ваша это война или не ваша, — поддел Бацьку коллега, напомнив сказанную тем фразу о том, что все войны России с внешними врагами — не войны белорусского народа.
— Я рад личному знакомству с вами, господа президенты, — по очереди поздоровался с ними у крыльца дачи Сталин.
— Можно и «товарищи», — потрясённый реальностью происходящего, поправил более эмоциональный Лукашенко. — И я, и Владимир Владимирович до распада Советского Союза были советским офицерами.
— Хорошо, пусть будет товарищи президенты, — усмехнулся Иосиф Виссарионович. — Хотя для меня это тоже звучит несколько странно. Но, как мне кажется, обращение «товарищ Путин» и «товарищ Лукашенко» не вызовет ничьего неудобства.
На даче вождь был не один. В знаменитую гостиную, следом за гостями, вошли Молотов и Калинин.
— Товарищ Сталин, я прошу прощения, но мой белорусский коллега не в курсе положения дел на фронтах в вашей реальности на сегодня. А поскольку ему хорошо известно, что в нашем мире в августе 1941 года вся Белорусская СССР уже была оккупирована немецко-фашистскими захватчиками, то ему было бы интересно узнать, чем отличается эта война от той, о которой он знает.
Глава правительства кивнул и, подняв трубку телефона, попросил принести карту с нанесённой текущей обстановкой на Западном Фронте.
— До последних дней войска фронта успешно сдерживали натиск Группы армий «Центр» на рубеже укрепрайонов вдоль старой границы. Но буквально сегодня противник нанёс удар объединённых сил остатков Второй и Третьей танковых групп в районе Слуцкого укрепрайона. Одновременно с ними с севера, из Прибалтики в стык Себежского и Полоцкого укрепрайонов ударила Четвёртая танковая группа Группы армий «Север». По немецким задумкам танковые группы должны соединиться в районе Орши и таким образом отрезать Минскую группировку советских войск повторить «Минский котёл», известный вам по вашей истории. Но несколько другими силами.